Но это все будет позже, а пока мы реализовали давнюю мечту - Новый Иерусалим, раз уж невозможно съездить в старый. В тот день нам довелось узнать, что такое пятое время года. Осень уже, собственно, закончилась, листья все облетели, а на приближение зимы было все равно не похоже. Пожухлые травы светились золотом на последнем солнце, почти как купола видневшегося вдали монастыря, а голубое небо отражалось в маленькой речушке неестественно синим цветом.
В этот день мы сделали большой туристский шаг вперед - сознательно презрели автобус и прошли пешком от станции расстояние в целых два, а то и два с половиной километра.
Монастырь впечатлил. Он показался огромен. Одно дело - лавра, она есть в Сергиевом Посаде как данность, как Кремль в Москве или Эрмитаж в Питере, но чтобы в таком глухом месте, в никому не известной подмосковной Истре... Это сейчас я запросто могу нарисовать схему Московской области с относительным расположением городов и крупных поселков и название каждого города для меня не пустой звук, а тогда долго сообразить не могла, где это такая - Истра. Монастырь тогда, собственно, недавно открылся после реставрации и еще не вошел в число популярных экскурсионных маршрутов, так что мы с некоторыми основаниями чувствовали себя вроде как первопроходцами. Рассматривая слайды, тетка мне даже выговорила, что мы болтаемся по каким-то глухим местам, где, кроме нас, и людей никаких нет.
Был к тому времени открыт собственно музей, подземная церковь, а вот Воскресенский собор находился в состоянии глубокой реставрации, и мы все заглядывали в щели, надеясь увидеть там какое-нибудь нечто. Осмотрели еще никоновский скит (впечатления аскезы не производил, а, напротив, ассоциировался с чем-то многоэтажным и с удобствами) и несколько деревянных памятников за монастырской территорией.
А в завершение поездки нам довелось испытать еще нечто новое в туризме. Обычно мы возвращались более-менее засветло, а в этот день уезжали примерно шестичасовой электричкой, то есть, по нашим тогдашним понятиям, глубокой ночью. Но мы уже начали понимать, что гордиться собой из-за этого особенно нечего: к нашему удивлению, и на этой "ночной" электричке ехали люди, в большинстве своем, кстати, вовсе не напоминающие маньяков, и они тоже ничуть не боялись.
Потом, собственно, не осенью уже, а самой настоящей зимой поехали мы в Клин, в гости к Петру Ильичу. В музее нас ждала радость, из тех, что сваливаются иногда нежданно на головы путешественников: нас угораздило явиться в день памяти Чайковского (прямо нюх у нас какой-то на всевозможные престольные праздники!), и в нашем присутствии настраивали музейный рояль, а потом сыграли на нем специально для нас из "Времен года".
А день был дивный! Накануне, после нескольких сырых дней, ударил мороз, и все кусты стояли заиндевевшие, а елки - присыпанные не пожухшим еще снегом. Мы, жители слякотной Москвы, такого раньше никогда не видели.
От музея прошли к Успенскому храму ХVI века, а когда возвращались на станцию, зашли в сквер двух Ильичей. Первый из них, что естественно для Клина, был Чайковский, который мерз в своем легком сюртуке, присыпанный снегом, а второй, что более интересно - Ленин, причем снег очень эстетично занес его, превратив в горбатого и носатого карлика в тюбетейке, в бессильной злобе сжимающего кулак, глядя, как граждане у его постамента, несмотря на мороз, расположились поправлять здоровье.
Клинского пива мы тогда не попробовали. В ту пору мы еще не успели заинтересоваться пивом.